Archive for

Круглый стол “Свобода передвижения в сахаровской мысли и русскоязычная диаспора” / Roundtable ‘Sakharov at 100, his fight for the freedom of movement, and our diaspora’

Вступительное слово

В общественной деятельности А.Д.Сахарова очень значительное, возможно, одно из главных мест занимал вопрос о свободе передвижения. Уже в марте 1971 г. в направленной им Леониду Брежневу «Памятной записке» в разделе предложений по «неотложным вопросам» он призывал принять «законы, обеспечивающие простое и беспрепятственное осуществление гражданами их права на выезд за пределы страны и на свободное возвращение». К тому времени разрешение на выезд из СССР получали лишь немногим более тысячи человек в год, при этом почти все – в Израиль, что требовало приглашения от израильских родственников и влекло за собой лишение советского гражданства, делая выезд необратимым решением. Понимая глубокую несправедливость этого, Сахаров с самого начала настаивал на свободе не только выезда, но и возвращения в страну. В сентябре того же года, так и не дождавшись ответа от Брежнева, Сахаров выступил с открытым обращением к членам Президиума Верховного совета СССР именно по проблеме свободы эмиграции.

В последующие несколько лет массовое движение за свободу выезда различных этнических и религиозных групп – прежде всего евреев, но также и немцев, пятидесятников, баптистов и других – и международные выступления в его поддержку привели к принятию в 1974 г. Конгрессом США поправки Джексона-Вэника к закону о торговле. Эта поправка исключала установление нормальных торговых отношений со странами с нерыночной экономикой, которые ограничивали право граждан на эмиграцию или вводили «более чем номинальные» поборы с выезжающих (как это делали советские власти, в течение ряда лет до вступления этой поправки в силу взимая с эмигрантов выплаты затрат на полученное образование перед выездом из страны). Борьба за принятие поправки велась более двух с половиной лет, и Сахаров в 1974 г. дважды публично обращался к американским властям в её поддержку. В своём обращении к Конгрессу он писал: «…в Советском Союзе есть десятки тысяч граждан – евреев, немцев, русских, украинцев, литовцев, армян, эстонцев, латышей, турок и представителей других этнических групп, – которые хотят покинуть страну и годами и десятилетиями пытаются ценой бесконечных трудностей и унижений добиться осуществления этого права. Вы знаете, что тюрьмы, исправительно-трудовые лагеря и психбольницы полны людей, пытавшихся осуществить это свое законное право. … Отступление от принципиальной политики было бы предательством по отношению к тысячам евреев и неевреев, желающих эмигрировать, к сотням людей в лагерях и психбольницах, к жертвам Берлинской стены. Такой отказ привел бы к усилению репрессий по идеологическим мотивам. Это было бы равносильно полной капитуляции демократических принципов перед лицом шантажа и насилия. Последствия такой капитуляции для международного доверия, разрядки и будущего всего человечества трудно предсказуемы.» В том числе и благодаря его настойчивости в 1975 г. поправка вступила в силу и применялась по отношению к СССР, а затем России до начала 1990-х гг.

Однако в данном вопросе, как и в большинстве других связанных с ним, речь шла лишь о свободе выезда, в то время как принципиальная постановка вопроса Сахаровым была гораздо шире: с начала 70-х он неизменно говорит о необходимости свободы не только выезда из страны и возвращения в неё, но и выбора страны проживания. В 1976 г. в интервью «Ассошиэйтед пресс» Сахаров заявил: «…право на свободный выбор страны проживания действительно первое среди равных в числе других прав». «Я утверждаю,» писал он в своих «Воспоминаниях», «что это право – наряду с правом на свободу убеждений и информационного обмена, религиозной свободой, правом свободы слова и печати, правом образования ассоциаций, правом забастовок – имеет глубоко принципиальное значение, образует основу духовной и материальной свободы личности и одновременно делает общество открытым, демократическим, способствует международному доверию и безопасности.»

Либерализация эмиграционной политики в СССР началась ещё при жизни Андрея Дмитриевича. Если в 1985 г. эмиграция из Союза составила лишь около 6 тыс. чел. в год, то к 1990 г. она выросла до 450 тыс. Именно эта «перестроечная» волна составила основу современной мировой русскоязычной диаспоры. Однако лишь в 1992 г., через два года после смерти Сахарова и через два месяца после распада СССР, в России вступил в силу закон, по которому у тех, кто выезжал из страны на постоянное жительство, перестали отбирать гражданство собственной страны. Но для многих из тех, кто его лишился, его восстановление было сопряжено с огромными трудностями, а по новому закону 2002 г. – и с необходимостью отказа от другого гражданства, что было неприемлемым условием практически для всех. Лишь в 1993 г. правительство России отменило выездные визы и разрешило свободную выдачу загранпаспортов. В некоторых других бывших республиках Союза требования разрешения на выезд сохранялись до 21 века (так, Узбекистан отменил выездные визы лишь в 2017 г.) А в сегодняшней России пресса уже всерьёз обсуждает возможность возвращения выездных виз. Одновременно возможности даже временного выезда во многие страны – не говоря о свободном выборе страны проживания – для российских граждан становятся всё более ограниченными, под воздействием всевозрастающей конфронтационности политики Кремля по отношению к Западу, которая не может не отражаться на визовой политике западных стран. Недавнее закрытие всех американских консульств в России, кроме консульского отдела посольства в Москве, и прекращение выдачи неиммиграционных виз – самое последнее подтверждение этой тенденции. Ограничена также и свобода передвижения тех, кто подвергается преследованиям по политическим / религиозным мотивам: те из них, кто находятся в России, лишены права выезда, а те из них, кто временно или постоянно живёт вне страны и обвинён или проходит подозреваемым в совершении преступлений, не могут вернуться домой не будучи при этом арестованы (как показывает пример Алексея Навального).

23 мая на нашем круглом столе, посвящённом 100-летию Сахарова, о личных встречах с ним, о его наследии, в том числе в области свободы передвижения, говорили некоторые из самых известных и уважаемых общественных деятелей русскоговорящей диаспоры и из тех сподвижников Сахарова, которые сегодня защищают права человека живя в России, а также представители новой волны правозащитного направления в диаспоре. На круглом столе выступили:

Татьяна ЯНКЕЛЕВИЧ-БОННЭР (Бостон), дочь Елены Боннэр, в 2004-09 гг. директор Сахаровской программы в Гарварде

Сергей КОВАЛЁВ (Москва), глава Российского «Мемориала», в 1974-85 гг. политзаключённый и ссыльный, в 1990-2003 г. депутат Верховного совета, а затем Государственной Думы России, в 1994-95 гг. первый в России Уполномоченный по правам человека, близкий друг А.Д.Сахарова

Алексей СЕМЁНОВ (Вашингтон), сын Елены Боннэр, президент Фонда Андрея Сахарова

Павел ЛИТВИНОВ (Нью-Йорк), член совета директоров Фонда Сахарова, в 1968-72 гг. политзаключённый и ссыльный, входил в редколлегию издательства «Хроника-пресс»

Александр ГОЛЬДФАРБ (Нью-Йорк), правозащитник, в 1970-е гг. один из переводчиков Сахарова, участник движения отказников, впоследствии руководитель программ фонда «Открытое общество» в России и Фонда гражданских свобод в США

Валерий БОРЩЕВ (Москва), сопредседатель Московской Хельсинкской группы, член руководства партии «Яблоко» и глава её правозащитной фракции, в 1970-е гг. участник Комитета защиты прав верующих, в 1990-93 гг. депутат Моссовета, в 1994-99 г. Государственной Думы

Марина САХАРОВА-ЛИБЕРМАН (Москва), внучка А.Д.Сахарова, член совета директоров Фонда Сахарова

Вячеслав БАХМИН (Москва), председатель правления Общественной комиссии по сохранению наследия А.Д.Сахарова, сопредседатель Московской Хельсинкской группы, в 1970-е гг. один из создателей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях, в 1980-84 гг. политзаключённый, в 1991-95 гг. российский дипломат

Андрей ГРИГОРЕНКО (Нью-Йорк), правозащитник; общественный деятель; журналист, пишущий по-английски, по-украински и по-русски; издатель; инженер; специалист по информационным технологиям; муниципальный служащий; предприниматель; президент Фонда Генерала Петра Григоренко

Иван КОВАЛЁВ (Даллас), член совета директоров Фонда Сахарова, в 1970-80-е гг. участник издания «Хроники текущих событий», политзаключённый

Дмитрий ГЛИНСКИЙ (Нью-Йорк), председатель Русскоязычного общественного совета, сопредседатель совета Американской русскоязычной правозащитной ассоциации

Илья ФОМИН (Сидней), соучредитель Совета российской диаспоры за прекращение политрепрессий «Выпускай!»

Аглая АШЕШОВА (Париж), президент ассоциации “Последний адрес. Франция”, член правления французского «Мемориала», заведующая фондом русской книги Университетской библиотеки языков и цивилизаций (Bulac), казначей Общественной русской библиотеки им. И. С. Тургенева

Светлана КОШКАРЁВА (Эдмонтон), соучредитель Совета российской диаспоры за прекращение политрепрессий «Выпускай!»

Юлия КРОТОВА (Атланта), член совета Американской русскоязычной правозащитной ассоциации, соучредитель Совета российской диаспоры за прекращение политрепрессий «Выпускай!»

Игорь АЙЗЕНБЕРГ (Нью-Йорк), политкомментатор

Свои выступления также прислали:

Владимир АЛЬБРЕХТ (Бостон), в 1974 г. один из создателей московской группы “Международной амнистии”, в 1983-87 гг. политзаключённый

Лилиана ЧОБАНУ (Аделаида), соучредитель Совета российской диаспоры за прекращение политрепрессий «Выпускай!»

Ведущий круглого стола – Максим ФИЛАНДРОВ (Париж), соучредитель Совета российской диаспоры за прекращение политрепрессий «Выпускай!», в прошлом сотрудник ОБСЕ и Европейской комиссии

Видеозапись можно посмотреть здесь: https://bit.ly/3i1iVKG

---

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ КРУГЛОГО СТОЛА

Владимир Альбрехт

МОЙ КОРОТКИЙ ДОКЛАД ОБ АНДРЕЕ ДМИТРИЕВИЧЕ САХАРОВЕ

Один академик однажды спросил у другого академика, что тот думает о Сахарове. И тот ответил: «Сахаров! О! Это наша совесть!» — «Как же, однако, удобно, — заметил тот, кто спрашивал, — иметь совесть на стороне». А ведь Сахаров действительно для очень многих был их совестью на стороне.

Я видел, как его постоянно теребят какие-то люди. Я знал его телефон 2-27-27-20, я мог позвонить, прийти и что-то передать или выяснить. Но я предпочитал его и Елену Георгиевну зря не беспокоить. Я и мои друзья никогда не фотографировались с ним. Но имелось множество тех, кому это почему-то требовалось. А когда Сахаровы вернулись из ссылки, мы с Шихом (Ю. А. Шиханович) помогали перетаскивать их вещи. В углу, помню, стояла большущая сумка с письмами от разных людей; её такую ежедневно приносили с почты. К сожалению, всё это некому было читать.

Нет, о своём отношении к нему я предпочитал не говорить, потому, что тогда бы пришлось что-то сказать о себе. Kаждый, кто говорит о нём, обязательно где-то рядом ставит себя. Но однажды мне повезло. Сахаровы очень любили Андрея Твердохлебова — моего друга. Так вот, когда осудили Андрея, я не решился съездить к нему в ссылку и проведать его. По опыту других я знал, что это рискованно. А два пожилых человека, Сахаров и его жена, 14 августа 1976 года, пройдя 20 километров ночью по тайге, смогли его повидать. Они смогли, а я нет. Назад Сахаров вернулся на костылях. Об этом с опасениями за его здоровье (и за себя лично) в ЦК КПСС весьма подробно сообщает Андропов в письме 26.08.76. Ведь его обязанность следить за каждым шагом Сахарова. Но понять этого нельзя, не уяснив, где мы собственно жили.

А жили мы в СССР. Но это был никакой не союз, вовсе не советских, совсем и не социалистических, и никак уж не республик. Это была у т о п и я: столовые и продуктовые магазины не открывались на обед, а закрывались на обед. Во всём мире всё покупают у спекулянтов, а у нас их сажали в тюрьму.

Поэтому в инакомыслящих, правозащитниках в диссидентах — практически всё население. Все что-то улучшали. А улучшение утопии хоть и длинный, но эффективный способ избавления от любой утопии. Об этом приходится говорить потому, что теперь там тоже утопия: распад СССР считают катастрофой, хотя катастрофа — это возникновение СССР. И Нобелевскую премию Сахарову дали не за его правозащитную деятельность, а за то, что он защищал право на жизнь для всех поколений людей на Земле.

Он знал свою ответственность… И требовал, чтоб и руководство страны тоже знало свою ответственность. Он исходил из того, что при наличии у нас ядерного оружия на нас никто не нападёт. Он убеждал ЦК не бояться демократии. Для начала он весьма деликатно вернул государству крупную сумму, заплаченную ему за его труды. Об этом 15 сентября 1969 года сообщал в ЦК. Андропов.

А ведь в 1968 году СССР, огорчённый победой евреев над арабами, чуть было не стёр Израиль с лица Земли. Об этом сообщил журнал «Родина» —1996 год, № 7. (В апреле 68-го подводная лодка капитана 1 ранга Шашкова скрывалась где-то у берегов Сирии. Её ракеты должны были создать в Израиле 8 Хиросим. Но от этой безумной затеи, Слава Богу, вовремя отказались.)

Сахарову требовалось правовое государство, он знал, что ПРАВО — это наука, хотя даже в его научном окружении Право не считают такой же наукой как физика или химия. Да и сам он прежде мог позвонить по «вертушке», скажем, Андропову и что-то спросить. Но в ЦК боялись демократии. Андропов трижды просил, чтоб кто-нибудь из руковадителей страны поговорил с Сахаровым, но никто ему не ответил И вот возникает письмо «академиков» о неизвестно какой Сахарова клевете.. Теперь газеты будут публиковать «отклики трудящихся». В в период с 3 по 24 сентября 1973 года в «Известиях» получили 14959 писем. Из них о Сахарове и Солженицыне — 809. 492 из них носят негативный, а порой антисоветский характер. Например:

«Мы не можем поддержать заявление рабочих завода Лихачёва, не узнав сути дела. А если они ознакомились с выступлениями Сахарова, то и нам нужно с ними ознакомиться». (Рабочие Таганрогского механического завода).

«Я являюсь Героем Социалистического Труда, в этом году меня избрали в местные органы власти. Почему вы не предоставляете слова самому академику Сахарову? Давайте дадим ему бой открытый, а не так, как делаете вы. Сахаров сейчас похож на жертву, которой заткнули рот и издеваются». (И. М. Машков).

«Я не знаю, в чём клевета этого Сахарова, но знаю, что во многих городах нет говядины и рыбы…, а недовольство народа – сильней водородной бомбы… Я участник войны и прекрасно знаю это…» (Куценко, г. Белгород).

Сысоев М.А. – прокурор Кочубеевского района пишет: «Прочитал письма по поводу Сахарова… Эта затея выглядит лживой. Чтобы исправить положение, я уверен, надо опубликовать саму статью Сахарова с изложением его точки зрения…Чтобы судить объективно, надо выслушать обе стороны…»

Аналогичную подборку писем прислали в ЦК из «ПРАВДЫ».Почти в каждом письме требование, чтобы информировали людей полно, и точно. Читая эти письма, каждый понимает, что Сахаров говорит П р а в д у, коли её не хотят напечатать.

*************

Владимир АЛЬБРЕХТ – математик; один из создателей, а впоследствии секретарь первой в СССР группы “Международной амнистии”; автор книги “Как быть свидетелем”; подписант многих обращений А.Д.Сахарова (включая обращения 1972 и 1977 гг. в Верховный совет СССР о политической амнистии и 1972 г. об отмене смертной казни; обращение 1976 г. ко всем учёным мира с призывом выступить в поддержку Сергея Ковалёва; и др.); политзаключённый (1983-87); лауреат Премии “Справедливость” русскоязычной диаспоры (Премии Есенина-Вольпина).

* * *

Лилиана Чобану, видеозапись выступления

*************

Лилиана ЧОБАНУ – биолог, с января 2021 г. организатор правозащитных акций в Аделаиде (Австралия), соучредитель международного Совета российской диаспоры за прекращение политрепрессий “Выпускай!”

* * *

Дмитрий Глинский, “Неудобный Сахаров” (русская версия статьи ‘The Inconvenient Sakharov’, опубликованной 21 мая на Johnson’s Russia List)